Авиатор
В осеннем парке
Давай с тобой поговорим
Как здорово
Крепитесь, люди, скоро лето!
Лето - это маленькая жизнь
С добрым утром, любимая!
Сестра милосердия
Соседка
Француженка
Авиатор
Вот и снова грибная пора -
Редкий штиль в суете городской.
Можно снова летать до утра
Над притихшею летней Москвой.
Не понятен, и прост мой порог,
Постою у окна, помолюсь.
Допивая сиреневый смог,
Город включит созвездие люстр.
И оттолкнувшись от оконного креста,
Как тень листа, я стану легок.
И словно съежится, уменьшится, растерянно отстав,
Квадрат двора со стаей высохших пеленок.
А потом я продолжу полет,
Над рекой, над Таганкой-вдовой.
Как большое трюмо небоскреб,
Отражать будет свет золотой.
Я круги буду в небе писать,
И на стеклах плясать как на льду.
Я тебя буду всюду искать,
И наверно опять не найду.
Я никогда тебя не видел, никогда,
И лишь тогда, когда найдешься.
На желтой улице пустой, тебя узнаю без труда,
И ты меня увидев в небе, улыбнешься.
И вот так, бесконечно давно,
Я кружусь и кружусь над Москвой.
Я как-будто снимаю кино,
Про случайную встречу с тобой.
И возвратившись, долго я еще не сплю.
Пою и пью, а лето тает.
Пускай стучатся в мой ангар, я никому не отворю.
В нетрезвом виде авиатор не летает.
В осеннем парке
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез,
А мы лежим перед броском,
Нас листопад почти занес.
Занес скамейки и столы,
Занес пруда бесшумный плес,
Занес холодные стволы
И бревна пулеметных гнезд.
А на затвор легла роса,
И грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай!" - кричат грачи, -
Там сквозь березовый конвой
Ползет лавина "саранчи"
На город за твоей спиной!
И ахнет роща, накренясь,
Сорвутся птицы в черный дым,
Сержант лицом уткнется в грязь -
А он таким был молодым...
И руки обжигает ствол.
Ну сколько можно лить свинец!!!
Взвод ни на пядь не отошел,
И вот он, вот уже конец...
Развозят пушки на тросах,
Все говорят: "Вставай, вставай!"
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
"Не закрывай, - кричат грачи, -
Ты слышишь, потерпи, родной.
И над тобой стоят врачи,
И кто-то говорит: "Живой".
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез.
А мы лежим упав ничком,
Нас листопад почти занес...
Нас листопад почти занес...
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез.
А мы лежим упав ничком
В осеннем парке городском...
Давай с тобой поговорим
Давай с тобой поговорим.
Прости, не знаю как зовут,
Но открывается другим
Все то, что близким берегут.
Ты скажешь: "Все наоборот,
Согласно логике вещей",
Но это редкий поворот,
А может нет его вообще.
Ты помнишь, верили всерьез
Во все, что ветер принесет.
Сейчас же - хочется до слез.
А вот не верится - и все.
И пусть в нас будничная хмарь
Не утомит желанья жить,
Но праздниками календарь
Уже не трогает души.
По-новому, по-новому торопит кто-то жизнь,
Но все ж, дай Бог, по старому нам чем-то дорожить.
Бегут колеса по степи, отстукивая степ.
Гляди в окошко, не гляди, а всё едино - степь.
Гляди в окошко, не гляди...
Ты только мне не говори
Про невезенье всякий вздор.
И степь напрасно не брани
За бесконечность и простор.
Давай с тобой поговорим,
Быть может, всё еще придет...
Ведь кто-то же сейчас не спит,
Ведь кто-то этот поезд ждет.
Сквозь вечер, выкрашенный в темно-синюю пастель,
Несет плацкартную постель вагон, как колыбель.
Сиреневый струится дым с плывущих мимо крыш...
Давай с тобой поговорим. Да ты, приятель... спишь.
Как здорово
Изгиб гитары желтой ты обнимешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь.
Качнется купол неба - большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
Как отблеск от заката, костер меж сосен пляшет.
Ты что грустишь, бродяга? А, ну-ка, улыбнись!..
И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет:
- Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
И где-то с болью в горле мы тех сегодня вспомним,
Чьи имена, как раны, на сердце запеклись. -
Мечтами их и песнями мы каждый вздох наполним.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
Изгиб гитаpы желтой ты обнимешь нежно,
Стpуна осколком эха пpонзит тугую высь.
Качнется купол неба - большой и звездно-снежный.
Как здоpово, что все мы здесь сегодня собpались!
Крепитесь люди, скоро лето
Я уже заскучал по столице,
А прошло-то всего три недели,
По озябшим прохожим, по лицам,
По которым скучается мне.
Возвращаться пора, как из плена,
И гадать - с кем же первым напиться,
По разводам метрополитена,
По большой разноцветной руке.
Там сейчас после Нового Года
Тополя в заграничных гирляндах,
И расщедрилась мама-природа
Так, что снег бесконтрольно летит,
И крещенские злятся метели,
И такая стоит непогода,
Что гаишники окоченели,
И полгорода в пробках стоит.
И кто-то пишет рукой согретой
На замороженном троллейбусном стекле:
"Крепитесь, люди, скоро лето!"
И всем от этого становится теплей.
И когда через несколько суток,
Поборов и пространство, и время,
Мы проткнем шереметьевский сумрак
И опустимся в море огней,
Я по милой земле прошагаю,
Потеряв свой последний рассудок,
И конечно еще прочитаю
Эту надпись в сиреневой мгле,
Что так любезно была прогрета
На замороженном троллейбусном стекле:
"Крепитесь, люди, скоро лето!"
И мне в который раз покажется теплей.
И душа, словно льдины, отчалит
В дрейф по старым дворам и по кухням,
К тем, с которыми в самом начале
Мы не ждали, что тронется лед,
И на мелкие зайчики солнца
Разобьются все наши печали,
И с добрейшей улыбкой японца
Круглолицее лето придет.
Когда на сердце покоя нету,
Когда оно промозглым днем чего-то ждет:
"Крепитесь люди, скоро лето!"
К нам наше лето обязательно придет!
Лето - это маленькая жизнь
Посмотри, в каком красивом доме ты живешь.
Я вчера пошел за пивом - прямо обомлел.
Целовал его слепой, расплакавшийся, дождь.
Извиняясь, что всю зиму гриппом проболел.
Я стоял бы, любовался до скончанья дня.
Вместе с нашим участковым молча под грибком.
Но в пакетике прозрачном дырка у меня.
И все время утекает пиво из него.
Я ушел в апреле, я нашел повод.
Я замерз, укутываясь в твой холод,
И пошел на улицу - встречать лето.
Лето - это маленькая жизнь.
Лето - это маленькая жизнь порознь.
Тихо подрастает на щеках поросль.
Дом плывет по лету, а меня нету.
Лето - это маленькая жизнь.
Странно... Мы все время были в городе одном.
Ты все там же, в доме, на последнем этаже,
А я в различных точках, именующихся дном.
Впрочем, если пить, то нету разницы уже.
Я и не заметил, что конец мая,
Что давно повесилась метель злая.
Выпил с участковым, смотрю - лето.
Лето - это маленькая жизнь.
Лето - это маленькая жизнь порознь.
Тихо подрастает на щеках поросль.
Дом плывет по лету, а меня нету.
Лето - это маленькая жизнь.
И хотя в окне твоем ночует наша грусть,
Я в мусоропровод бросил два своих ключа.
И к тебе я, точно, этим летом не вернусь.
Я хожу в кино, и в парк культуры по ночам.
А ты вернулась с моря, я вчера видел,
Словно прошлой жизни посмотрел видик.
Видик про разлуку, про твое лето.
Лето - это маленькая жизнь.
Жизнь, в которой не было ни дня фальши.
Вряд ли кто-то точно знает - что дальше.
Только участковый мне кивнет молча...
Лето - это маленькая жизнь.
Сестра милосердия
Уж, наверное, ягоды спелые,
Нам не видно в окно полисад,
А в палате стерильные, белые,
Стены розовым красит закат,
Но леченье идет без усердия,
А зачем? Мне осталось дня три.
Погоди-ка Сестра Милосердия,
Посмотри на меня, посмотри.
Посмотри на меня некрасивого,
Я и раньше-то был некрасив,
Посмотри, я прошу тебя, милая.
Что ж ты плачешь, губу прикусив?
На Ордынке, у церкви в безветрие
Нам болтать бы с тобой до зари.
Ах, Катюша, Сестра Милосердия,
Посмотри на меня, посмотри.
Вот и все. Вот и больше не надо.
Скоро ангелы в путь протрубят.
Эту в свете вечернем ограду,
Этот теплый июль и тебя
Позабыть не успею до смерти я,
Ведь и впрямь мне осталось дня три.
Ради бога, Сестра Милосердия,
Не смотри на меня, не смотри.
Не смотри, когда утром остывшего
Мужики меня вниз понесут.
Попроси за меня у всевышнего
Не затягивать божеский суд.
И когда окажусь в земной тверди я,
И наполнится карканьем высь -
В этой церкви, Сестра Милосердия,
Помолись за меня, помолись...
Помолись...
С добрым утром, любимая!
В городке периферийном
Отдает весна бензином,
Дремлет сладко замороченный народ.
И редеет мгла над трассой,
Hа которой белой краской
Hаписал какой-то местный идиот:
"С добрым утром, любимая!" -
Крупными буквами,
"С добрым утром, любимая!" -
Hе жалея белил.
И горит нелюдимая
Hадпись, огни маня,
И с Луны различимая,
И с окрестных светил.
Hочь растает без остатка
И останется загадкой,
Кто писал, и будут спорить соловьи,
Им прекрасно видно с ветки,
Что нарушена разметка,
И так жалко, что расстроится ГАИ.
С добрым утром, любимая,
Милая ты моя,
Эта строчка красивая
Смотрит в окна твои.
Может, строчка счастливая,
Мартом хранимая,
Будет вам как в пути маяк,
Пусть потерпит ГАИ.
Соседка
Снова гость к моей соседке,
Дочка спит, торшер горит, -
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки,
В рюмочки коньяк налит -
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда
Новая посуда? -
Но соседка этим гостем дорожит:
То поправит скатерть,
То вздохнет некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он - мужчина разведенный,
И она - разведена.
Что тут говорить...
Правит нами век казенный,
И не их это вина -
Некого винить.
Тот был - первый - гордым,
Правильным был, твердым, -
Ну да Бог ему судья, да был бы жив.
Сквер листву меняет,
Дочка подрастает...
И пустяк, что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом,
Где-то капает вода,
Плащ в углу висит.
На проспект спустились небо
И зеленая звезда
Позднего такси.
Далеко до Сходни,
Не уйти сегодня, -
Он бы мог совсем остаться да и жить.
Все не так досадно,
Может, жили б складно...
Ах, дались мне эти чертовы ножи!
Ах, как спится утром зимним!
На ветру фонарь скулит -
Желтая дыра.
Фонарю приснились ливни -
Вот теперь он и не спит,
Все скрипит:
Пора, пора...
Свет сольется в щелку,
Дверь тихонько щелкнет,
Лифт послушно отсчитает этажи...
Снег под утро ляжет,
И не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Снег под утро ляжет,
И не плохо даже
То, что в доме не наточены ножи.
Француженка
Неровность вычурная крыш течет за горизонт.
Семнадцатый квартал. Париж. Чуть вздрагивает зонт.
И женщина французская, серьезна и мила,
Спешит сквозь утро тусклое, должно быть проспала.
И тем, кто встретится ей улочкою узкою,
Не догадаться - здесь у всех свои дела -
Она хоть бывшая, но подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.
У бывшей русской подданной в квартире кавардак,
А значит что-то и в душе наверняка не так,
Но как легки ее слова, и пусть неважно спит,
Но от "Столичной" голова под утро не болит.
И вспоминая сон про дворики арбатские,
Она, как в реку, погружается в дела,
И не смотря на настроение дурацкое
Она такая же москвичка, как была.
Каштаны негры продают у площади Конкорд,
Бредет сквозь лампочек салют бесснежный Новый Год.
И парижане, о своем задумавшись, спешат,
И Рождество - опять вдвоем с подружкою из США.
Наполнит праздничный Париж вино французское,
А ей пригрезится Москва белым-бела.
Она пьет водку так, как подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.
Она хоть бывшая, но подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.
|
