Орест Адамович Кипренский
[13(24).3.1782, мыза Нежинская, близ Копорья, Петербургская губ. -
12(24).10.1836, Рим] - незаконный сын помещика А. С. Дьяконова -
воспитывался в семье приемного отца, А. К. Швальбе. В 1788 году, под фамилией
Кипрейский (позже измененной), он был зачислен в Воспитательное училище при
Академии художеств (АХ). Курс обучения закончил в 1803 году и был оставлен
пенсионером на три года, потом еще на три. За это время он написал ряд работ и
среди них "Портрет А. Швальбе" (1804), в котором показал себя талантливым
портретистом, последователем Ф. С. Рокотова, Д. Г. Левицкого и
В. Л. Боровиковского и притом представителем
нового, романтического направления.
В следующие годы Кипренский исполнил несколько превосходных портретов,
упрочивших его известность на этом поприще, - Е. П. Ростопчиной, А. А. Челищева,
В. А. Перовского и др. Высшим его достижением стал знаменитый портрет
"Е. В. Давыдова" (1809). Все еще не установлено, кто изображен на нем: Евдоким,
Евграф или, как долго считалось, Денис Давыдов - поэт и будущий герой-партизан
1812 года, но это не так уж существенно, потому что в романтически приподнятом
образе были воплощены черты целого поколения, которому предстояло вскоре
совершить воинский подвиг. АХ за представленные Кипренским портреты присвоила
ему звание академика (1812). Грянувшая война с Наполеоном побудила художника
снова взяться за портреты, но теперь в большинстве своем не живописные, а
карандашные: он словно спешил увековечить своих современников. Сложившаяся
серия образовала своеобразный групповой портрет русского общества в то
героическое время. Здесь преобладали изображения военных из окружения
художника - А П. Бакунина, М. П. Ланского, А. Р. Томилова, Е. И. Чаплица,
П. А. Оленина (все 1813) и др.; позже к ним прибавились изображения деятелей
искусства - Н. А. Оленина (1813), Н. И. Уткина (1814), К. Н. Батюшкова (1815).
Итог этому вдохновенному труду подвели два отличных живописных портрета 1816
года - В. А. Жуковского и С. С. Уварова.
Кипренский стал знаменит и почитаем.
Его даже называли "российским Вандиком" (то есть
Ван Дейком); но он не был
вполне удовлетворен успехом.
На судьбе Кипренского роковым образом сказалось заблуждение, которое он питал
относительно своего творчества. Этот замечательный, прирожденный портретист
занимался портретной живописью в основном для заработка, а подлинным своим
призванием считал историческую живопись и все время порывался писать
значительные сюжетные произведения, которые должны были обессмертить его. Вот
почему, едва в Европе наступил мир, он, пользуясь своим правом на заграничное
пенсионерство, отправился в Италию с твердым намерением создать наконец
большую картину. Сначала он избрал сюжет "Аполлон, поражающий Пифона" -
аллегорию победы Александра I над Наполеоном, но к работе толком не приступил;
потом написал "Анакреонову гробницу" и без всякого успеха показал ее на
выставке в Риме. Портреты, и среди них такие жемчужины, как портреты
С. С. Щербатовой (1819) и А. М. Голицына (ок. 1819), по-прежнему получались у
него несравненно лучше; они-то и продолжали приносить ему признание - столь
высокое, что в 1820 году ему был даже заказан автопортрет для галереи Уффици
во Флоренции. Его затянувшееся пенсионерство (дважды продленное) наконец
завершилось, и в начале 1822 года художнику пришлось покинуть Италию. Домой он
добирался долго, по пути задержался в Мариенбаде, где общался с И.-В. Гёте и
дважды рисовал его. Последней его зарубежной работой был начатый, очевидно, в
Милане и законченный в Париже портрет Е. С. Авдулиной (1822) - изысканный и
тонкий, но настораживающий отсутствием теплоты, живого контакта с моделью,
столь свойственных прежним произведениям художника.
В Петербурге, куда Кипренский добрался лишь к лету 1823 года, его встретили
неожиданно холодно. Не последнюю роль в том сыграли распространяемые
недоброжелателями (а он их умел наживать) слухи о двух историях, омрачивших
конец его пребывания в Риме. Первая была связана с подозрениями в убийстве
натурщицы, а вторая - с позировавшей ему десятилетней девочкой Мариуччей, к
которой он необычайно привязался и проявлял о ней исключительную заботу. Все
же главная причина заключалась в том, что вкусы публики успели сильно
перемениться. Пытаясь поправить положение, художник принялся за большую
картину - давно заброшенного им "Аполлона, поражающего Пифона" - и закончил
работу в 1825 году; но снова не произвел желаемого впечатления. В портретах же
он по-прежнему блистал мастерством, однако они получались холодно-отчужденными.
Среди них было лишь два счастливых исключения. Первое - замечательный портрет
А. С. Пушкина (1827), с редкой силой передающий замкнутость поэта в собственном
мире вдохновения и одиночество высокой души в окружающем суетном мире (то, что
оставалось сокровенным для романтически настроенного художника). Второе -
автопортрет, исполненный год спустя, удивительный по беспощадной откровенности,
с которой художник вглядывался в себя - постаревшего и немного жалкого.
В 1828 году Кипренский снова отправился в Италию - это было бесполезное
бегство от самого себя. Его прежний успех и здесь был позабыт, к тому же в
Риме уже несколько лет блистал
К. П. Брюллов, оттеснивший соперников. Все
еще веря в свое призвание исторического живописца, Кипренский вздумал привлечь
к себе внимание картиной "Тибуртинская сивилла, предсказывающая падение мессии
Августу" и потерпел неудачу. Более интересными были у него две картины 1831
года: "Девушка с плодами" и "Читатели газет в Неаполе" - в сущности, портреты,
хотя и не поименованные. Впрочем, и они не стали событием. Кипренский получал
все меньше заказов и начал испытывать нужду. Он объездил пол-Италии, много
работал, исполнил хорошие портреты, в том числе Б. Торвальдсена и
Ф. А. Голицына (оба 1833), но и в них не приблизился к прежним достижениям.
Соревнуясь с Брюлловым, он попытался написать большой парадный портрет - и не
справился с ним: этот эффектный жанр не соответствовал его возможностям, а
силы художника уже иссякали.
В начале 1836 года он наконец сумел заработать такую сумму, которая позволила
ему расплатиться с кредиторами и осуществить давно принятое решение - жениться
на Мариучче (Анне-Марии Фалькуччи). Для этого ему пришлось в июне 1836 года
принять католичество, и в июле он обвенчался без огласки. Не известно, обрел
ли он желанный покой. Некоторые современники вспоминали, что он ссорился с
молодой женой и жестоко пил, другие об этом умалчивают. Все равно жизнь его
подошла к концу: он простудился, заболел воспалением легких и скончался через
четыре месяца после свадьбы. Спустя еще несколько месяцев на свет появилась
его дочь, Клотильда Кипренская, но след ее безнадежно затерялся.
Кузнецов Э. Д.
Литература.
1. Валицкая А. П. "Орест Кипренский в Петербурге". Л., 1981.
2. Сарабьянов Д. В. "Орест Адамович Кипренский". Л., 1982.
3. Зименко В. М. "Орест Адамович Кипренский. 1782-1836". М., 1988.
4. Бочаров И., Глушакова Ю. "Кипренский". М., 1990.
5. "Орест Кипренский. Новые материалы и исследования". Л., 1993.
6. "Орест Кипренский. Переписка. Документы. Свидетельства современников".
СПб., 1994.
