Эпические произведения В. И. Сурикова - замечательное проявление творческого
гения русского народа, давшего миру "Слово о полку Игореве", поэзию Пушкина,
музыку Глинки и Мусоргского.
Василий Иванович Суриков родился 12 января 1848 года (старый стиль) в
сибирском городе Красноярске в казачьей семье. С Ермаком пришли с Дона его
предки по отцовской линии, от которых он унаследовал гордый, вольнолюбивый
характер. Мать также была из старинной казачьей семьи Торгошиных. Петр и Илья
Суриковы, как и Василий Торгошин, упоминаются среди участников Красноярского
бунта 1695-1698 годов. Суриков гордился своим происхождением и писал об этом:
"Со всех сторон я природный казак... Мое казачество более, чем 200-летнее". Не
осталась для него бесследной и художественная одаренность родителей. Отец его,
страстный любитель музыки, великолепно играл на гитаре и считался лучшим певцом
Красноярска; мать, прекрасная вышивальщица, обладала врожденным художественным
вкусом. Истоком формирования понятий Сурикова о красоте была Сибирь, с
суровостью, подчас жестокостью нравов, с мужеством людей, удалью народных игр,
с "древней русской красотой" девичьих лиц, с величественной природой, живым
дыханием истории. "Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь с детства",
- вспоминал он. К раннему детству восходят и первые попытки Сурикова рисовать:
"...Мне шесть лет, помню, было - я Петра Великого с черной гравюры рисовал. А
краски от себя: мундир синькой, а отвороты брусникой."
Первым, кто заметил мальчика, был Н. В. Гребнев - учитель рисования
Красноярского уездного училища, которое Суриков окончил в 1861 году с
похвальным листом. По заданию Гребнева он копировал гравюры с картин старых
мастеров, постепенно постигая искусство их времени. "Гребнев меня учил рисовать,
чуть не плакал надо мною", - с благодарностью говорил Суриков о своем первом
наставнике.
Чтобы поддержать семью после смерти отца, Суриков вынужден был
служить канцелярским
писцом. Иногда приходилось, вспоминал он позднее, "яйца пасхальные рисовать по
три рубля за сотню"; однажды он выполнил на заказ икону "Богородичные
праздники".
Рисунки Сурикова привлекли внимание красноярского губернатора П. Н. Замятина,
и тот ходатайствовал перед Советом Академии о зачислении Сурикова учеником. Из
Петербурга пришел положительный отзыв о работах, но с оговоркой, что стипендия
назначена не будет. Помог богатый золотопромышленник П. И. Кузнецов, любитель
искусства и коллекционер, который взял на себя расходы по содержанию молодого
художника. В середине декабря 1868 года с обозом Кузнецова Суриков отправился
в дорогу, длившуюся два месяца. К экзаменам в Академию Суриков оказался
недостаточно подготовленным. Он поступил в школу Общества поощрения художеств
к М. В. Дьяконову и за три летних месяца освоил трехгодичный курс. 28 августа
1869 года Суриков успешно сдал вступительные экзамены в Академию художеств,
его приняли вольнослушателем и зачислили в головной класс. Осенью следующего
года он уже работает над первым самостоятельным произведением "Вид памятника
Петру I на Сенатской площади в Петербурге" (1870, ГРМ).
Учился Суриков в Академии успешно, брал от занятий все возможное. Блестящие
достижения у молодого живописца были в композиции, недаром товарищи называли
его "композитором".
Развитию природных данных художника во многом способствовал П. П. Чистяков,
воспитавший многих мастеров русского искусства. В Академии Суриков с успехом
исполнил ряд композиций на античные темы; к этому периоду относится и его
картина из древнерусской истории "Княжий суд" (1874, ГТГ).
В апреле 1875 года художник приступает к программной работе на Большую золотую
медаль: "Апостол Павел, объясняющий догматы христианства перед Иродом Агриппой,
сестрой его Вероникой и римским проконсулом Фестом" (ГТГ). Композиция картины
не выходит за рамки академических канонов, но в ней уже намечается интерес к
психологии героев. По словам Чистякова, "допотопные болвано-тропы провалили
самого лучшего ученика во всей Академии Сурикова, за то, что мозоли не успел
написать в картине", и Большой золотой медали, дающей право на заграничную
командировку, он не получил. Суриков заканчивает Академию в звании классного
художника 1 степени. Когда же через полгода он "в виде исключения" получил
возможность уехать за границу, то попросил взамен этого разрешить ему выполнить
заказ по росписи московского храма Христа Спасителя. Подготовительные работы
Суриков выполнял в Петербурге, лишь уточняя в Москве необходимые детали. С июня
1877 года художник окончательно переехал в Москву, сделав в течение двух лет
фрески, изображающие четыре Вселенских собора. Больше Суриков никогда на заказ
не писал.
В 1878 году Суриков женился на Елизавете Августовне Шарэ, внучке декабриста П.
Н. Свистунова. Счастливая семейная жизнь и относительная материальная
обеспеченность позволили художнику "начать свое" - обратиться к образам русской
истории. "Приехавши в Москву, попал в центр русской народной жизни, сразу стал
на свой путь", - вспоминал он впоследствии.
Казалось, заговорили сами стены древнего города. В его воображении вставали
образы минувшего, возникал замысел картины, которая представлялась ему
"потрясающей". "Утро стрелецкой казни" (1878-1881, ГТГ) действительно потрясает.
Но не ужасами смерти, а мощью характеров, трагедийностью одного из переломных
этапов российской истории. "Торжественность последних минут мне хотелось
передать, а совсем не казнь", - пишет Суриков об этом полотне. Стрельцы, идущие
на смерть, полны достоинства. Они проиграли в этой схватке и не просят пощады.
В массе народа, который "волнуется подобно "шуму вод многих", Суриков выделяет
впечатляющие характеры. Особенно выразителен рыжебородый стрелец, гневный взор
которого, как бы прочерчивая всю композицию, сталкивается со взглядом Петра.
Архитектурный пейзаж с Василием Блаженным, который Сурикову "кровавым казался",
не просто исторический фон, он композиционно увязан с движением массы.
"Торжественность последних минут" художник передает не только в гордой красоте
русских людей, но и в той живописной палитре, которая вобрала в себя тона
рассветного неба, цвета одежд и куполов собора, узорочье дуг на телегах и даже
сверкание ободьев колес. Уже в этой картине проявились замечательные
достоинства Сурикова-колориста, живописные поиски которого определялись
мыслями и чувствами, владевшими художником. "Когда я их ("Стрельцов")
задумал, - писал Суриков, - у меня все лица сразу так и возникли. И цветовая
краска вместе с композицией, я ведь живу от самого холста, из него все
возникает".
Картина прямо на выставке была куплена П. М. Третьяковым, и вновь художник
работает над тем, что его привлекает: "Боярыню Морозову" я задумал еще раньше
"Меншикова" - сейчас после "Стрельцов". Но потом, чтобы отдохнуть, "Меншикова"
начал".
Если в "Стрельцах" показана трагедия массы, складывающаяся из судеб отдельных
людей, то в картине "Меншиков в Березове" (1883, ГТГ) Суриков сконцентрировал
внимание на одном сильном характере, в личной драме которого был отзвук
трагедии России. Каким бы чисто бытовым эпизодом ни был подсказан Сурикову
"узел" действия его будущей картины, созданный в ней образ приобретает
историческую значимость... Низкая изба, освещенная неярким светом свечи,
крохотное слюдяное оконце покрыто причудливыми морозными узорами. Огромной
фигуре Меншикова тесно под этими низкими потолками, в этой избенке. Этому
сильному и властному человеку привычны иные масштабы жизни. С Меншиковым трое
его детей. Все они должны были стать вершителями честолюбивых замыслов отца.
Должны были... Ситуация драматична. И талант Сурикова помог уловить в ней
красоту и тонкость проявления человеческих чувств, передать их в облике героев
картины и колористическом строе. "Меншиков" из всех суриковских драм - наиболее
"шекспировская" по вечным, неизъяснимым судьбам человеческим", - писал
М. В. Нестеров.
Первый эскиз "Боярыни Морозовой" появился в 1881 году; непосредственно к
работе над картиной Суриков приступил три года спустя, написав "Меншикова в
Березове" и побывав за границей. На этот раз Суриков обратился к образу
сподвижницы протопопа Аввакума - Ф. П. Морозовой. И вновь трагическая судьба
сильной и страстной натуры для художника неотделима от судеб народа, который
противился никоновским церковным реформам. "Я не понимаю действий отдельных
исторических лиц без народа, без толпы, - писал Суриков, - мне нужно вытащить
их на улицу". При этом "толпа" у него не безлика, а слагается из ярких
индивидуальностей.
Суриков хотел показать, как Морозова пробуждает в людях различные чувства,
одновременно являясь средоточием этих чувств.
Поражает сила эмоционального воздействия всех компонентов полотна: формы,
цвета, линейной композиции. Картина национальна не только по сюжету,
восходящему к событиям XVII века, но и по типажу, архитектуре, характерному
зимнему пейзажу, по трактовке цвета, звучная ясная сила которого сродни
светлому мировосприятию русского народа. Суриков сумел выразить в великолепной
живописи "Боярыни Морозовой" (1887, ГТГ) душевную твердость, самоотверженность,
мужество и красоту русского человека.
Впервые картина появилась на Пятнадцатой передвижной выставке и получила самую
восторженную оценку современников. В. В. Стасов писал: "Суриков создал теперь
такую картину, которая, по-моему, есть первая из всех наших картин на сюжеты
русской истории. Выше и дальше этой картины и наше искусство, то, которое берет
задачей изображение старой русской истории, не ходило еще".
В начале 1888 года художник испытал тяжкое потрясение: умерла его жена. Суриков
почти оставил искусство, предаваясь горю. Свидетельством тогдашнего состояния
художника является картина "Исцеление слепорожденного", впервые показанная в
1893 году на передвижной выставке.
Вняв советам родных, Суриков вместе с дочерьми едет в Сибирь, в Красноярск. "И
тогда от драм к большой жизнерадостности перешел, - вспоминал художник. - У
меня всегда такие скачки к жизнерадостности бывали. Написал я тогда бытовую
картину "Городок берут". К воспоминаниям детства вернулся..." В картине
"Взятие снежного городка" (1891, ГРМ), появившейся после трех исторических
полотен, заметны прямые истоки огромного жизнелюбия художника, которое помогло
победить горе и невзгоды. Этим жизнелюбием В. И. Суриков наделял и героев
своих произведений.
В 1891 году Суриков возвращается в Москву. "Необычайную силу духа я из Сибири
привез", - отмечает он. Художник принимается за работу над новым полотном
"Покорение Сибири Ермаком" (1895, ГРМ). "Две стихии встречаются" - эти слова
Сурикова встают в памяти, когда видишь изображенную грандиозную сцену битвы.
Народ здесь предстает во всем величии своего подвига. Движение войска
направляет легендарный Ермак; его фигура сразу выделяется и в то же время она
не отделима от казаков. Цельность, сплоченность - отличительная черта казацкого
войска. По контрасту с ним армия Кучума, которую охватила паника, кажется
разобщенной. Прославляя мужество русских, Суриков и во вражеском стане видит
заслуживающие внимания черты, отмечает самобытную красоту "инородцев". Работая
с натуры над созданием образов хакасов и остяков, Суриков замечает: "Пусть нос
курносый, пусть скулы, а все сгармонировано..."
Эпический характер картины определен не только значимостью сюжета (момент
столкновения двух исторических сил), не только четко переданным движением
огромной массы людей, но и средствами живописи. По определению Нестерова,
живопись Сурикова - "крепкая, густая, звучная, захваченная из существа
действия, вытекающая по необходимости".
"Переход Суворова через Альпы" (1899, ГРМ), естественно, продолжает тему
воинского героизма русских людей, начатую в "Покорении Сибири". Появление
картины на Двадцать седьмой передвижной выставке в 1899 году совпало со
столетним юбилеем Альпийской эпопеи. Над картиной Суриков начал работать в
1895 году, а в 1898 году в Швейцарии, на месте знаменитого исторического
перехода, писал этюды к ней.
"Главное в картине - движение, - говорил художник, - храбрость беззаветная -
покорные слову полководца идут". Пейзаж картины: уходящие ввысь вершины гор,
окутанные пеленой облаков, то темные, то сверкающие холодным голубоватым
блеском - позволяет зрителю острее ощутить трудности перехода, почувствовать
значительность подвига суворовских чудо-богатырей.
Несколько лет работал Суриков над своим последним большим полотном "Степан
Разин" (1907-1910, ГРМ). Картина давалась ему нелегко, и художник возвращался
к ней уже после того, как работа была показана зрителям. В 1909 году В. И.
Суриков пишет в одном из своих писем: "Относительно "Разина" скажу, что я над
той же картиной работаю, усиливаю тип Разина. Я ездил в Сибирь на родину, и
там нашел осуществление мечты о нем".
Картина поражает ощущением приволья. Она красива перламутровыми переливами
красок, воздухом, пронизанным солнечными лучами, общей поэтичностью. Красотой
природы как бы подчеркивается тяжелая дума атамана, словно отделяющая его от
хмельного веселья казаков. Очевидно, целью Сурикова было передать внутреннее
состояние этого сильного мятежного характера. Об этом свидетельствуют и его
слова, сказанные художнику Я. Д. Минченкову: "Сегодня я лоб писал Степану,
правда теперь гораздо больше думы в нем?"
Последний созданный Суриковым исторический образ - образ Пугачева; сохранился
эскиз 1911 года, изображающий предводителя крестьянского восстания заключенным
в клетку...
В 1912 году на выставке Союза русских художников экспонировалась картина
Сурикова "Посещение царевной женского монастыря" (ГТГ). Историко-бытовой
характер этого полотна сближает его с подобными же работами
Андрея Рябушкина и Сергея Иванова.
Значительно искусство Сурикова-портретиста. Прежде всего - это прекрасные
этюды к историческим полотнам и "Снежному городку". Глубоко раскрыты характеры
в "Портрете доктора А. Д. Езерского" (1911, частное собрание), "Портрете
человека с больной рукой" (1913, ГРМ), "Автопортретах" (1913, ГТГ; 1915, ГРМ);
удивительно красивы женские образы в его портретных произведениях.
Умер Суриков 6 марта 1916 года (старый стиль) и похоронен рядом с женой в Москве,
на Ваганьковском кладбище.
А. Ф. Дмитриенко
"50 биографий мастеров русского искусства". "Аврора", Ленинград, 1971.
